Книга Перерожденная  - Ясмина Сапфир

Я посмотрела на Арзавира. На его спокойном лице не дрогнул ни один мускул. Значит, дверью нас скорее всего не ударит. Король покосился в ответ, хмыкнул и аккуратно подтолкнул меня в спину.

Мы притормозили неподалеку от двери, она выдвинулась еще и уехала куда-то в сторону. Пока входили внутрь, перешагивая через порог в форме морской волны, я специально посмотрела на косяк. Нет, ни петель, ни механизмов, которые бы двигали дверь, там не обнаружилось. Толстый темно-синий эллипс словно завис в воздухе.

Внутри здание походило на университеты моей юности. Громадные холлы, высоченные потолки, коридоры с множеством аудиторий и лестницы – такие, что подниматься по ним можно толпами.

Здесь пахло свежескошенной травой и натянутой струной звенела тишина.

Меня посетила ностальгия по далеким временам, когда сидела на подоконниках, болтая с одногруппницами, и получала замечания от преподавателей. Когда усиленно строчила вслед за быстрой речью лектора, а потом читала дома и ухохатывалась. Помню, с лекций по истории я принесла домой длинную, но очень монотонную эпопею. Она состояла из почти одинаковых фраз: «Они пришли, взяли город, разграбили и ушли. Они пришли, взяли город, ограбили и ушли. Они наложили дань… Они пришли, взяли город, разграбили и ушли…» Знать бы еще, кто эти воинственные «они» и что за «города» подверглись нападениям, – цены бы не было тексту… Но вот именно этого я записать и не успела. А ведь на лекции чудилось: ухватила самое важное.

Вспомнились и лабораторные работы по химии, куда нас, студентов факультета пиара и журналистики, пригласили, наверное, из чувства особого садизма. Какое-то время мы мялись у дверей аудитории, с ужасом глядя на лаборантку в белом халате и преподавателя с вздыбленной белой шевелюрой, чем-то неуловимо похожего на Эйнштейна.

Когда гляделки уже всем наскучили, я, как староста потока, вышла вперед и спросила, обводя взглядом десятки банок, склянок, колб и прочих неведомых сосудов:

– Простите? А откуда и что тут у вас наливается?

Вот тут препод и заподозрил неладное. Внимательно осмотрел притихшую группу и уточнил:

– Простите, вы с какого факультета?

– Пиара и журналистики! – весело ответила я.

Препод сглотнул, икнул, и шевелюра его стала еще пышнее.

– Давайте для начала прослушаем лекцию, – спустя пару минут тягостного молчания нашелся бедолага. К тому моменту группа уже начала с любопытством разглядывать колбы и сосуды с разноцветными жидкостями, а лаборантка попятилась к окну.

Мы расселись за партами, между стройными рядами лабораторных столов, и все занятие слушали, как и чем можно убиться, отравиться, взорваться на практике по химии.

Под конец, когда одногруппники уже даже не косились в сторону установок, препод ткнул пальцем в потолок и победоносно изрек:

– И если вы закончили практику целыми-невредимыми, запомните! У нас еще и колбы взрываются!

В аудитории воцарилась испуганная тишина – кажется, это была минута молчания, дань уважения кабинету и установкам после нашего вандализма. Но препод и тут нашелся:

– Ребята! Предлагаю компромисс! Будем решать задачки! А эксперименты оставим потокам с химфака. Что скажете?

Наверное, именно про такую реакцию, как наша в ту счастливую минуту, и пишут: «И в воздух чепчики бросали».

– Ирида!

Я вдруг сообразила, что унеслась в воспоминания, в то время как Арзавир рядом, и мы уже подходим к кабинету с надписью «Карлиман Мали, ректор Академии морских перевертышей».

Без предупреждения, без стука Арзавир распахнул дверь и, подхватив меня под руку, почти внес в помещение.

Очень светлая комната, с двумя стенами-окнами от пола до потолка, больше ничем не отличалась от обыкновенного рабочего кабинета. Правда, и высокий шкаф-солдатик, и стол, и кресла, и даже диван были сделаны из странного полупрозрачного материала. Внутри него плавали и мерцали искорки, похожие на остатки фейерверка.

Ректор встал из-за стола и поклонился Арзавиру, поглядывая на меня раскосыми темно-травяными в черную крапинку глазами.

Глава Академии отличался от людей так же, как и короли. «Фирменной» совершенно гладкой кожей без малейших признаков растительности, волосами, похожими на желтые шелковые нити, – и больше ничем.

Передо мной выпрямился и скрестил руки на груди крупный мужчина. Немного грузный, но не слишком, с квадратным лицом и массивной челюстью. Одевался он почти так же, как Арзавир с Наллисом. В свободную белую тунику, правда, с воротом под горлышко, и не то чтобы свободные – скорее мешковатые черные брюки. Несмотря на это, костюм ректора выглядел больше строгим, чем хипповатым.

– Карлиман. Я привел тебе новую студентку. Нужно устроить ее в начинающий поток. К тем, кто еще не умеет обращаться. Представить преподавателям и студентам как сироту из Ррайтаны. Дальнюю родственницу королевской династии.

Ректор заломил густую желтую бровь, спрятал руки в карманы, но промолчал. Арзавир тоже немного помедлил, будто решал, оставить Карлимана вообще без информации или все же поделиться хотя бы толикой.

После недолгой паузы король разразился объяснениями:

– Эта девушка, Ирида, перерожденная. Утонула, брат пытался оживить ее искусственным дыханием и…

– Я понял, – кивнул ректор. – Интересно. Я слышал, что есть люди с неактивными генами перевертышей. Те, кто может перерождаться через смерть. Вроде бы даже одна жила в нашем королевстве, а потом уехала в Ррайтану. Когда же это было? – Он вскинул глаза к высокому сводчатому потолку кабинета.

– Почти пятьсот лет назад, – прервал мучения Карлимана Арзавир.

– Хорошо, – снова кивнул ректор. – Все сделаю. Не беспокойтесь.

Король отступил к двери и оттуда через плечо бросил:

– Вечером мы пришлем за ней дворецкого. Так что общежитие не готовь.

Теперь поднялись уже обе брови ректора. Карлиман уставился вслед Арзавиру так, словно надеялся, что король вернется, объяснит – с чего вдруг такое участие в судьбе безродной человечки.

Еще бы! Арзавир не сказал главного: что утонула я благодаря Наллису! Можно даже сказать – из-за его глупости, нелепой прихоти подглядывать за туристками.

Ненадолго в кабинете ректора воцарилась звенящая тишина. Такая, что мне стало неловко и неуютно. Даже странно. Пока рядом ощущался горячий бок Арзавира, я чувствовала себя почти как дома. Но едва король скрылся из виду, почудилось, будто почву выбили из-под ног. Я опасливо покосилась на ректора. Он в долгу не остался: оглядел с головы до ног, немного помедлил и неожиданно радушно произнес:

– Ну что ж. Если короли принимают в вашей судьбе столь живое участие, я лично провожу вас в группу. Всем, кто спросит о вашем происхождении, отвечайте, как предложил его величество. Вы сирота, из Ррайтаны. Находитесь в родстве с династией Хэйлимов. Если спросят – в каком именно, загадочно говорите о государственной тайне. Пусть думают, что вы какая-нибудь незаконнорожденная принцесса, на худой конец – герцогиня. Так легче скрыть правду. О байстрюках родовитых династий у нас говорить не принято. Их существование, происхождение тщательно скрывают от широкой общественности. Но порядочные знатные родители всегда принимают живое участие в судьбе отпрысков, помогают им и поддерживают. Это нечто вроде долга чести. Так что вашему появлению в лучшей Академии Миллалии никто не удивится. На вопрос, как вы тут оказались, объясняйте следующее. Вас приютили монархи в благодарность соседскому королевству за обмен аурой и поддержку энергетики нашего государства. Все ясно? Запомнили? Или повторить?